Подписанный 31 июля Президентом РФ закон «О цифровых финансовых активах» кажется скорее теоретическим справочником по основным понятиям наступающей «цифровой эпохи», чем практическим руководством по регулированию цифровых активов. Многочисленные попытки ввести регулирование этой сферы, начавшиеся в 2014 году, вылились в окончательную версию законопроекта «О цифровых финансовых активах», в котором у основополагающих идей о регулировании криптоактивов достаточно неоднозначные формулировки.
Что такое «цифровые финансовые активы» в понимании нового закона?
Текст закона выдержан в основном в императивной форме, что косвенно подтверждается представленными понятиями, конкретизирующими вводимые категории. Цифровые финансовые активы определяются как «цифровые права, включающие денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационную систему на основе распределенного реестра, а также иные информационные системы».
Из представленного обширного определения следует, что финансовые активы существуют в некой «информационной системе», одна из которых - система распределенного реестра. Однако вместо перечня других информационных систем здесь есть лишь понятие «иные информационные системы». Эта размытая формулировка не позволяет понять, являются ли акции, облигации, паи инвестиционных фондов, торгуемые на бирже в рамках определенной информационной системы (торгового терминала) цифровыми правами. Законодатель не дает ответа и на вопрос, считается ли их покупка обладанием цифровыми правами, однако, скорее всего, что соответствующие требования и критерии будут установлены Центральным Банком. Также цифровые права не затрагивают криптографию как одну из основ функционирования криптоактивов. Это значит, что обладание финансовыми активами, основанными на криптошифровании, будет иметь иное, отличное от эмиссионных ценных бумаг регулирование.
Это подтверждается другим определением, представленном в законе, а именно понятием «цифровая валюта». Нельзя однозначно сказать, что понятие «цифровой валюты» здесь тождественно понятию «криптовалюты» из-за функционального значения, вкладываемого в него. Определяется, что совокупность электронных данных (в виде цифрового кода) может быть принята в качестве средства платежа, но другие статьи закона прямо запрещают использовать цифровую валюту для этой цели. Этот факт может свидетельствовать о том, что использование «цифровой валюты» будет регламентировано в отдельных законодательных актах.
Интересно также определение «распределенного реестра», в котором указывается, что он функционирует на основе установленных алгоритмов. При этом отсутствует упоминание о системе блоков как основе построения любой блокчейн-системы. Вопросом является и то, кто будет устанавливать, по какому алгоритму может функционировать система распределенного реестра, а вместе с ним и связанные финансовые активы. Указанная формулировка ставит под сомнение саму идею децентрализации финансовых активов (в частности, криптовалюты), а также не дает значимых признаков, отличающих их от цифровых прав.
Как будет регулироваться владение цифровыми активами?
Следует также отметить и специфику правовой охраны цифровых прав на соответствующие финансовые активы. Доказать факт владения цифровыми активами получится только в том случае, если налоговая декларация лица, владеющего криптоактивами, содержит сведения о владении ими. Регистрация цифровых активов должна соответствовать требованиям, установленным законодательством. К ним можно отнести требования Центрального Банка, рекомендации Росфинмониторинга и Федеральной Налоговой Службы.
К признакам, определяющим понятие цифровых прав, добавлен и факт «интереса» государства к представленной категории финансовых активов. В контексте законодательства о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, интересен факт того, что цифровые активы могут подлежать взысканию. При этом закон не рассматривает случаи, когда эмиссия цифровых активов и цифровой валюты была осуществлена вне юрисдикции РФ. В данном случае возникает вопрос, может ли быть обращено взыскание на указанные финансовые активы. Логично было бы предположить, что до тех пор, пока законодатель не признает обладание и использование криптоактивов, выпущенных вне пространства РФ, их взыскание будет невозможно.
Однако с позиции признания криптоактивов имуществом, можно утверждать, что одно из главных оснований их идентификации таковыми - раскрытие налоговой информации. Следовательно, данный факт накладывает дополнительные обязательства по декларированию такого имущества. В первую очередь, это касается государственных гражданских служащих, обязанных предоставлять сведения о доходах, расходах и ином имуществе. При признании криптоактивов имуществом вводится соответствующий запрет на получение цифровой валюты государственными гражданскими служащими в процессе исполнения служебных обязанностей.
В сравнении с первоначальным проектом, из Федерального закона убрали административную и уголовную ответственность. Требование об установлении этих видов ответственности было негативно воспринято профессиональным сообществом, и по рекомендации профильных ассоциаций и экспертов проект был направлен на доработку. Высока вероятность того, что данные положения вынесут в отдельный акт, который будет регулировать дальнейшее использование цифровых активов, либо требования Центрального Банка прямо ограничат действия с таковыми, ссылаясь на положения КоАП или УК РФ.
Зачем нужен закон «О цифровых финансовых активах» (и нужен ли вообще)?
Принятие данного Федерального закона помимо прочего поставило вопрос о том, зачем необходимо было издание столь «теоретического» правового акта, когда многие государственные органы и ведомства уже высказывались о практической стороне вопроса. В частности, Центральный Банк Российской Федерации еще в 2014 году ввел запрет на использование криптоактивов. Речь шла о борьбе с так называемыми «мыльными пузырями», зачастую осуществляющими свою деятельность с использованием криптовалюты, но на основании этого заявления ЦБ РФ суды даже выносили решения по блокировкам сайтов с информацией о криптовалюте. Полный запрет на оборот криптовалюты предлагали ввести Следственный Комитет Российской Федерации и Федеральная Служба Безопасности в контексте борьбы с отмыванием доходов, полученных преступным путем. Соответствующие рекомендации по использованию криптоактивов были изданы и Федеральной налоговой службой. В представленном документе не было закрепленных понятий, однако отсутствовал запрет на проведение подобных операций. Нельзя однозначно сказать, что принятый Федеральный закон «подытожил» работу представленных государственных органов по введению в гражданский оборот цифровых активов. Большая часть вопросов, связанных с их использованием, по-прежнему остается неурегулированной.
Однако этот Федеральный закон содержит и положительные инициативы в развитии цифровых активов. В частности, это касается цифровой эмиссии ценных бумаг, осуществляемой со стороны компаний. Основные выгодоприобретатели здесь - компании сырьевого сектора, которые выпускают цифровые ценные бумаги, обеспеченные физическими активами – нефтью, другими полезными ископаемыми, выпускаемой продукцией. На рынке уже проявили интерес к данной инициативе: например, «Норникель» анонсировал проект по цифровизации продаж металлов. Компания объявила, что станет первым эмитентом своей швейцарской платформы по токенизации промышленных активов. В течение первого года «Норникель» планирует выпустить токены, обеспеченные собственными запасами палладия, кобальта и меди, объемом до 10% от своих продаж.
Помимо теоретизации, положения нового Федерального закона являются предтечей законопроектов по использованию цифровых активов (в первую очередь, криптовалюты), которые рассмотрят осенью. Можно предположить, что законодатель во избежание излишнего внимания со стороны профессионального сообщества, предпочтет внести данные изменения в рамках подзаконных актов, в частности требований ЦБ РФ, приказов министерств и ведомств и соответствующих статей КоАП
и УК РФ. Однако, возможно и принятие отдельного нормативного акта, конкретизирующего использование финансовых активов в рамках системы распределенного реестра. Осеннее рассмотрение законопроектов даст наиболее полную картину того, по какому пути легализации криптоактивов пойдет законодатель – либерализации или жестких ограничений.
Что такое «цифровые финансовые активы» в понимании нового закона?
Текст закона выдержан в основном в императивной форме, что косвенно подтверждается представленными понятиями, конкретизирующими вводимые категории. Цифровые финансовые активы определяются как «цифровые права, включающие денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационную систему на основе распределенного реестра, а также иные информационные системы».
Из представленного обширного определения следует, что финансовые активы существуют в некой «информационной системе», одна из которых - система распределенного реестра. Однако вместо перечня других информационных систем здесь есть лишь понятие «иные информационные системы». Эта размытая формулировка не позволяет понять, являются ли акции, облигации, паи инвестиционных фондов, торгуемые на бирже в рамках определенной информационной системы (торгового терминала) цифровыми правами. Законодатель не дает ответа и на вопрос, считается ли их покупка обладанием цифровыми правами, однако, скорее всего, что соответствующие требования и критерии будут установлены Центральным Банком. Также цифровые права не затрагивают криптографию как одну из основ функционирования криптоактивов. Это значит, что обладание финансовыми активами, основанными на криптошифровании, будет иметь иное, отличное от эмиссионных ценных бумаг регулирование.
Это подтверждается другим определением, представленном в законе, а именно понятием «цифровая валюта». Нельзя однозначно сказать, что понятие «цифровой валюты» здесь тождественно понятию «криптовалюты» из-за функционального значения, вкладываемого в него. Определяется, что совокупность электронных данных (в виде цифрового кода) может быть принята в качестве средства платежа, но другие статьи закона прямо запрещают использовать цифровую валюту для этой цели. Этот факт может свидетельствовать о том, что использование «цифровой валюты» будет регламентировано в отдельных законодательных актах.
Интересно также определение «распределенного реестра», в котором указывается, что он функционирует на основе установленных алгоритмов. При этом отсутствует упоминание о системе блоков как основе построения любой блокчейн-системы. Вопросом является и то, кто будет устанавливать, по какому алгоритму может функционировать система распределенного реестра, а вместе с ним и связанные финансовые активы. Указанная формулировка ставит под сомнение саму идею децентрализации финансовых активов (в частности, криптовалюты), а также не дает значимых признаков, отличающих их от цифровых прав.
Как будет регулироваться владение цифровыми активами?
Следует также отметить и специфику правовой охраны цифровых прав на соответствующие финансовые активы. Доказать факт владения цифровыми активами получится только в том случае, если налоговая декларация лица, владеющего криптоактивами, содержит сведения о владении ими. Регистрация цифровых активов должна соответствовать требованиям, установленным законодательством. К ним можно отнести требования Центрального Банка, рекомендации Росфинмониторинга и Федеральной Налоговой Службы.
К признакам, определяющим понятие цифровых прав, добавлен и факт «интереса» государства к представленной категории финансовых активов. В контексте законодательства о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, интересен факт того, что цифровые активы могут подлежать взысканию. При этом закон не рассматривает случаи, когда эмиссия цифровых активов и цифровой валюты была осуществлена вне юрисдикции РФ. В данном случае возникает вопрос, может ли быть обращено взыскание на указанные финансовые активы. Логично было бы предположить, что до тех пор, пока законодатель не признает обладание и использование криптоактивов, выпущенных вне пространства РФ, их взыскание будет невозможно.
Однако с позиции признания криптоактивов имуществом, можно утверждать, что одно из главных оснований их идентификации таковыми - раскрытие налоговой информации. Следовательно, данный факт накладывает дополнительные обязательства по декларированию такого имущества. В первую очередь, это касается государственных гражданских служащих, обязанных предоставлять сведения о доходах, расходах и ином имуществе. При признании криптоактивов имуществом вводится соответствующий запрет на получение цифровой валюты государственными гражданскими служащими в процессе исполнения служебных обязанностей.
В сравнении с первоначальным проектом, из Федерального закона убрали административную и уголовную ответственность. Требование об установлении этих видов ответственности было негативно воспринято профессиональным сообществом, и по рекомендации профильных ассоциаций и экспертов проект был направлен на доработку. Высока вероятность того, что данные положения вынесут в отдельный акт, который будет регулировать дальнейшее использование цифровых активов, либо требования Центрального Банка прямо ограничат действия с таковыми, ссылаясь на положения КоАП или УК РФ.
Зачем нужен закон «О цифровых финансовых активах» (и нужен ли вообще)?
Принятие данного Федерального закона помимо прочего поставило вопрос о том, зачем необходимо было издание столь «теоретического» правового акта, когда многие государственные органы и ведомства уже высказывались о практической стороне вопроса. В частности, Центральный Банк Российской Федерации еще в 2014 году ввел запрет на использование криптоактивов. Речь шла о борьбе с так называемыми «мыльными пузырями», зачастую осуществляющими свою деятельность с использованием криптовалюты, но на основании этого заявления ЦБ РФ суды даже выносили решения по блокировкам сайтов с информацией о криптовалюте. Полный запрет на оборот криптовалюты предлагали ввести Следственный Комитет Российской Федерации и Федеральная Служба Безопасности в контексте борьбы с отмыванием доходов, полученных преступным путем. Соответствующие рекомендации по использованию криптоактивов были изданы и Федеральной налоговой службой. В представленном документе не было закрепленных понятий, однако отсутствовал запрет на проведение подобных операций. Нельзя однозначно сказать, что принятый Федеральный закон «подытожил» работу представленных государственных органов по введению в гражданский оборот цифровых активов. Большая часть вопросов, связанных с их использованием, по-прежнему остается неурегулированной.
Однако этот Федеральный закон содержит и положительные инициативы в развитии цифровых активов. В частности, это касается цифровой эмиссии ценных бумаг, осуществляемой со стороны компаний. Основные выгодоприобретатели здесь - компании сырьевого сектора, которые выпускают цифровые ценные бумаги, обеспеченные физическими активами – нефтью, другими полезными ископаемыми, выпускаемой продукцией. На рынке уже проявили интерес к данной инициативе: например, «Норникель» анонсировал проект по цифровизации продаж металлов. Компания объявила, что станет первым эмитентом своей швейцарской платформы по токенизации промышленных активов. В течение первого года «Норникель» планирует выпустить токены, обеспеченные собственными запасами палладия, кобальта и меди, объемом до 10% от своих продаж.
Помимо теоретизации, положения нового Федерального закона являются предтечей законопроектов по использованию цифровых активов (в первую очередь, криптовалюты), которые рассмотрят осенью. Можно предположить, что законодатель во избежание излишнего внимания со стороны профессионального сообщества, предпочтет внести данные изменения в рамках подзаконных актов, в частности требований ЦБ РФ, приказов министерств и ведомств и соответствующих статей КоАП
и УК РФ. Однако, возможно и принятие отдельного нормативного акта, конкретизирующего использование финансовых активов в рамках системы распределенного реестра. Осеннее рассмотрение законопроектов даст наиболее полную картину того, по какому пути легализации криптоактивов пойдет законодатель – либерализации или жестких ограничений.