Цифровая экономика представляет собой виртуальный сегмент экономической системы того или иного государства, который может успешно функционировать и развиваться исключительно при наличии платежных систем, отвечающих определенным требованиям. Обусловлено это тем, что необходимо обеспечить принципиально новый, практически абсолютный уровень доверия при взаимодействии экономических субъектов в рамках осуществляемых ими взаимных расчетов. Такие решения на сегодняшний день уже имеются, а соответствующие платежные системы эксплуатируются, но пока предполагают использование исключительно частных цифровых денег — цифровых валют, которые противопоставляются законным платежным средствам.
Однако то обстоятельство, что в указанных системах используются частные деньги, служит серьезным препятствием для соответствующего масштабирования. Сложившаяся за многие сотни лет практика, которая постепенно оформилась в институт государственной монополии на денежную эмиссию и получила основательное закрепление во многих правопорядках, требует сохранения существующего в этой части положения дел. А это, в свою очередь, фактически исключает использование каких-либо иных, отличных от фиатных денег платежных средств — даже исключительно в пределах виртуальной реальности.
Применение же цифровых валют при оплате товаров, работ и услуг создает прямую конкуренцию законным платежным средствам, поскольку в этом случае наряду с последними в обращение поступают и используются экономическими агентами некие неузаконенные платежные средства. Очевидно, что это противоречит интересам государства, которое, как известно, призвано обеспечивать и защищать экономический суверенитет, принцип реализации которого сводится к тому, что денежное обращение должно основываться на использовании исключительно законных платежных средств. Движение последних при этом обеспечивается деятельностью национальных (центральных) банков и уполномоченных кредитных организаций как операторов национальных платежных систем.
Таким образом, существование частных внебанковских платежных систем, функционирующих на основе использования цифровых валют, ставит под сомнение сразу всю существующую систему организации денежного обращения и расчетов. Кроме того, национальные регуляторы в большинстве своем связывают использование цифровых валют с наличием многочисленных рисков финансовой безопасности. В результате они склоняются к тому, чтобы позиционировать цифровые валюты исключительно как денежные суррогаты, что также препятствует их легитимизации и широкому использованию в интересах цифровой экономики.
Можно констатировать, что де-факто сложившееся в настоящее время существование и одновременное функционирование платежных систем двух типов, один из которых основывается на использовании законных платежных средств, а второй — альтернативных, порождает в денежно-кредитной сфере острое противоречие. Ведь эти системы противопоставляются друг другу, при этом технологическое преимущество последних ставит под сомнение состоятельность публичных платежных систем по части их способности обеспечивать современные потребности цифровой экономики.
В связи с этим обращает на себя внимание принципиально новое порождение современных финансовых технологий и продукт взаимодействия и взаимопроникновения законных платежных средств и частных цифровых валют — цифровая валюта центральных банков (Central Bank Digital Currency, CBDC). Именно такое платежное средство, по мнению ряда национальных финансовых регуляторов, сможет удовлетворить запросы на соответствующую современным требованиям систему расчетов. Представляется очевидным, что идея разработки и выпуска в обращение подобных цифровых валют во многом производна от тех организационных и технологических решений (прежде всего на основе технологии блокчейн), благодаря которым появились частные цифровые валюты.
По данным технологического аналитического центра Mindsmith, который произвел семантический анализ 367 официальных сайтов 191 центрального банка стран мира, интерес к технологии блокчейн проявили 127 из них (74%). В число лидирующих по количеству упоминаний технологии блокчейн на официальных сайтах регуляторов вошли ФРС США, Банк Англии, Европейский центральный банк, Банк Литвы, Банк Португалии, Банк Таиланда, Центральный банк Туниса, Немецкий федеральный банк, а также Денежно-кредитное управление Сингапура. В совокупности на центральные банки мира, в той или иной степени интересующиеся технологией блокчейн, пришлось около 75% мирового ВВП и 67% населения Земли.
Эти данные свидетельствуют о том, что центральные банки стран мира действительно пытаются воспринять лучшие технологии частных цифровых валют и воспроизвести их уже в платежных системах, основанных на использовании законных платежных средств — посредством придания последним соответствующей цифровой формы.
В Совместном отчете Банка Канады, Европейского центрального банка, Банка Японии, Центрального банка Швеции, Швейцарского национального банка, Банка Англии, Совета управляющих Федеральной резервной системы США и Банка международных расчетов, который вышел в октябре 2020 года, отмечалось, что центральные банки на протяжении сотен лет предоставляют населению деньги в процессе осуществляемой ими деятельности, однако мир меняется. Для развития и достижения целей государственной политики в цифровом мире центральные банки активно исследуют плюсы и минусы предложения цифровой валюты населению.
Для того чтобы любая юрисдикция могла рассмотреть возможность обращения CBDC на своей территории, должны быть соблюдены определенные критерии. В частности, властям прежде необходимо быть уверенными в том, что выпуск не поставит под угрозу денежно-кредитную или финансовую стабильность и что CBDC может существовать одновременно с другими формами денег и дополнять их, способствуя инновациям и эффективности. В качестве основополагающего критерия обозначено сосуществование цифровой валюты с наличными и другими видами денег в гибкой и инновационной платежной системе. При этом любое введение цифровой валюты не должно наносить вреда денежно-кредитной и финансовой стабильности, а ее функционал — служить инновациям и эффективности. Цифровые валюты, полностью отвечающие этим критериям, могут стать важным инструментом для центральных банков в достижении целей государственной политики.
Так, например, Нигерия — крупнейшая экономика Африки — запустила свой CBDC в октябре 2021 года. Ключевой мотивацией регулятора стало стремление к укреплению финансовой стабильности и денежного суверенитета, а также развитию платежных услуг, которые будут контролироваться центральным банком. Официально цифровая найра создана в рамках программы по развитию цифровой экономики и призвана упростить проведение финансовых операций для граждан, а также содействовать развитию финансовой доступности.
Большую известность получила практика, складывающаяся в связи с использованием цифрового юаня — цифровой валюты электронного платежа (Digital Currency Electronic Payment, DCEP). В начале 2021 года его начали тестировать шесть ведущих китайских банков, к которым позднее присоединилось свыше ста финансовых организаций и партнеров. В частности, посредством проведения специальной лотереи 10 млн единиц этой валюты распределили среди 50 тыс. жителей страны, которые и осуществляют ее непосредственное использование в качестве платежного средства на основе соответствующего мобильного приложения (DCEP-кошелек). В эксперимент вовлечены крупные китайские компании, оказывающие услуги в сфере финансов, транспорта, связи, общественного питания и проч. В рамках пилотных транзакций создано более 113 тыс. персональных и 8,8 тыс. корпоративных цифровых кошельков.
При этом Народный банк Китая в своем исследовательском докладе отмечал, что цифровой юань является "субститутом для наличных денег в обращении (М0) и будет сосуществовать с физическим юанем".
Из легального определения цифровой валюты следует, что такая валюта представляет собой некую совокупность электронных данных (цифровой код или обозначение), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и могут быть приняты в качестве средства платежа. Только обычная цифровая валюта не является денежной единицей государства или международной денежной или расчетной единицей, у нее отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких данных, и ее использование основывается на добровольных началах. А вот национальная цифровая валюта денежной единицей государства, напротив, является, ее выпуск осуществляется центральным банком, который в данном случае выступает обязанным лицом, а повсеместное использование в пределах определенной юрисдикции обеспечивается силой государственного принуждения.
Как уже отмечено выше, одним из основных признаков рассматриваемых цифровых валют, отличающих их от частных цифровых денег, является то, что их правовой статус вполне соответствует законным платежным средствам. И в этом смысле для пользователей сохраняется привычный правовой формат, который исходит из возможности использования при расчетах исключительно национальной валюты. Цифровая же форма в данном случае, по сути, является главным признаком, отличающим рассматриваемую категорию от иных форм законных платежных средств. Эта особенность предполагает создание под такую валюту платежной системы со своими специальными платежными устройствами и средствами.
Проведенный анализ свидетельствует о том, что термин "цифровая валюта центрального банка" не имеет ничего общего с частной инициативой, а напротив, эмитируется уполномоченным государственным органом, действующим в публичных интересах, и фактически представляет собой законное платежное средство. С учетом этого следует вести речь о новой, цифровой форме законных платежных средств, которая станет в один ряд с существующими формами - наличной и безналичной. Появление такой валюты в обращении того или иного государства фактически будет указывать на оформление состава из трех равнозначных, по крайней мере с правовой точки зрения, форм законных платежных средств.
Обоснованность этого вывода находит прямое подтверждение в директивных документах национальных регуляторов. Так, в опубликованном Банком России еще в октябре 2020 г. докладе для общественных консультаций указывалось, что цифровой рубль - это все тот же российский рубль, который будет выпускаться Банком России в цифровой форме дополнительно к существующим формам денег. Фактически цифровой рубль будет представлять собой цифровую форму национальной валюты Российской Федерации. В этом случае, в отличие от криптовалюты, место эмитента уже будет занято уполномоченным органом государства — Банком России. Соответственно, такая валюта фактически будет лишь дополнительной формой российского рубля.
И тут нельзя не вспомнить, что прямо под занавес 2022 года в Госдуму был внесен полноценный законопроект о регулировании цифрового рубля, который описывает ключевые понятия системы, вводит регулирование цифровых кошельков и самой платформы цифрового рубля, а также устанавливает правила перевода цифровых рублей. При этом ЦБ, как легко догадаться, почти автоматом получает статус оператора платформы цифрового рубля, и уже в 2023 году планирует проводить испытания новой системы на фиатных деньгах.
И вроде бы все звучит хорошо. И даже появляются мысли о прозрачности транзакций, в том числе и международных, и отсутствии коррупции в финансовых расчетах. Но, как всегда, возникает вопрос деталей. О них хорошо сказал управляющий партнер DRC — киберадвокат Саркис Дарбинян:
«ЦБ знает о вас и так очень много. А будет знать еще больше. Таким образом, CBDC наделяет государство еще большей властью, делая из него супер-оператора персональных данных, которые знает о своих поданных все. В демократическом обществе это может быть не так страшно, но это становится сверх страшно в авторитарных странах, где есть только декорации… Если фиатная валюта и трушная крипта (даже при всей ее волатильности) предполагает определенную [финансовую] свободу, то CBDC полностью исключают эту свободу. ЦБ, минуя банки и посредников, получает прямой доступ к кошелькам пользователей, что позволит ему делать все, что хочется: блокировать любые счета, самовольно взыскивать любые штрафы и налоги».
Так что благие намерения законодателей вполне могут в очередной раз оказаться дорогой известно куда. Впрочем, рады будем ошибаться.